Обогнув озеро, мы выехали к пшеничному полю, уже убранному, преодолели его, выбрались на широкую дорогу и двинулись к Гусятне. Обогнали повозку, запряженную волом. Погонявшая его женщина отошла в сторону, пропуская нас. Оказалось, что в повозке рядом с многочисленными мешками сидели две девочки лет десяти и двенадцати. Младшая беззубо улыбнулась и помахала нам рукой.
На подъезде к Гусятне мы спешились – Арлито правильно сказал, что мы очень привлекаем внимание: крестьянские женщины не ездят верхом, как я, к тому же конь слишком хорош, и лучше его оставить здесь, в лесу. Тут же я распотрошила прическу, кое-как пятерней причесала волосы, торчащие в стороны. Заколки с драгоценными камнями спрятала в карман.
– А если украдут коня? – спросила я, увидела земляничный куст, усыпанный ягодами, и не удержалась, шагнула к нему и сразу же ретировалась, атакованная комарами, протянула добычу Арлито, он покачал головой.
– Он вернется, когда я позову.
Я отправила ягоды в рот, зажмурилась от удовольствия.
– Арлито, ответь на глупый вопрос: вот у тебя есть магический дар… Твоя сила иссякает? Как ты это чувствуешь?
– Конечно, иссякает. Когда не давал тебе уйти, думал, сам помру. Что чувствую? Хочется спать и есть, ну, и упадок сил, конечно.
– Понятно. – Я кивнула, запрокинула голову, рассматривая огромную разлапистую ель. – Ты хоть немного веришь, что я не убивала Саяни?
– Если бы не верил, попытался бы доставить тебя назад. Мне с самого начала не понравилась эта история, но, понимаешь, мы, маги – наблюдатели, в княжеские дела мы вмешиваемся очень редко. Управители земель не обязаны нам подчиняться.
– Теперь более-менее ясно, – кивнула я.
– Мне странно то, что с тобой происходит, – сказал Арлито. – Ты должна была вспомнить свое прошлое, но этого не случилось, хотя я вижу с тобой знания, которые ты почему-то не можешь или не хочешь пробудить.
– Я боюсь стать прежней, – соврала я. – Ведь я была плохим человеком.
Арлито оставил мои слова без внимания, а я поймала себя на мысли, что мне не хватает Саяни, с которой можно было поговорить о своем мире, о самолетах, о женщинах в брюках, о дамах, которые правят странами, о людях с черной кожей, каких здесь нет. Теперь моя тайна будет висеть неразделенным грузом, а мне останется одно – врать, врать, врать.
– Скажи, ты ведь можешь одолеть человека? Потому что там, на ярмарке, будут стражники, которые знают меня в лицо.
– С людьми сложно, если два человека без защитных амулетов, то я могу их и убить, но тут все зависит от того, насколько силен внутренний огонь. Если людей больше трех, все, что я могу – сделать внушение, попытаться отвести их взгляд: они будут видеть нас, но не узнают. Но ты должна вести себя естественно, не дергаться, двигаться плавно.
– Хорошо, постараюсь. – Я сделала по возможности довольное лицо, коснулась его руки: – Посмотри на меня – видно, что волнуюсь?
– Видно, – проворчал он. – Но простой смертный не заметит, так что пойдет.
Перебравшись через небольшой ручеек вброд, мы вышли на дорогу. Мои туфли больше напоминали кожаные носки, и я чувствовала каждый камешек. Платье же было практичным и удобным: своеобразный мешок с вырезом для горла. Из разрезов верхнего коричневого платья выглядывало нижнее светлое.
На Арлито был кожаный жилет со шнуровкой спереди, бежевая рубаха до колен, дорогие по местным меркам сапоги. Сумку, куда я сложила весь свой скарб, кроме монет, он перекинул через плечо.
– Ничего не держи в карманах, – посоветовал он. – На ярмарке орудуют воришки, глазом не успеешь моргнуть, как ощиплют, а сумка у меня заговоренная.
Всех денег я ему доверять не стала – отдала четыре золотых, два золотых оставила себе и положила в туфлю-носок, а серебряный зажала в ладони – на него мы рассчитывали купить телегу, причем очень быстро, пока Ратон не разослал по дорогам стражников.
Ярмарка так шумела, что мы услышали ее раньше, чем увидели. Торговые ряды расположились на въезде в деревню, прямо у дороги. Справа и слева от нее на вычищенных полянках в три ряда встали торговцы победнее, некоторые разбили шатры, но большинство торговало на земле. Издали ярмарка напоминала стихийный митинг. По возвышающейся сцене скакали актеры, их дилижанс стоял в лесу. Прутья клетки для петушиных боев тоже возвышались, но возле нее толпились, гомонили крестьяне – деталей было не разглядеть. На смазанный жиром столб влез босоногий парнишка и под одобрительные вопли сорвал с крюка умерщвленного, но не ощипанного петуха.
Наверняка среди этих людей есть те, у кого я покупала товар, когда приезжала в первый раз. Осталось надеяться, что заклинание Арлито сработает. Так, расслабиться, не каменеть, проявлять заинтересованность. Посмотри, какие бусы у бородача с длинными русыми волосами, перехваченными лентой! Я чуть сбавила скорость, уставилась на украшения. Рядом немолодая рыжеволосая дама торговалась до хрипоты с крестьянкой, продающей ощипанных фазанов. Приговоренные к закланию птицы кудахтали в клетке за ее спиной.
– Ленты, посмотри, какие ленты! – горлопанила веснушчатая девчонка, ходившая со своим товаром туда-сюда, по неосторожности я посмотрела на нее, и она увязалась за мной, как голодный щенок. – Купи ленту, южная красавица! Хорошие, цветные, не пачкаются и не выцветают…
Ее остановил за руку носатый согбенный старик, видимо, хозяин товара, отчитал и отправил в другую сторону.
– Мед, дикий мед! Налетаем, покупаем! – разорялся десятилетний белобрысый мальчишка, похожий на героя мультфильма «Двое из ларца»; возле этого малого была деревянная витрина, похожая на самодельную ступенчатую полку для обуви, с выставленными горшками с медом, над которыми кружил целый рой пчел.
– Грибочки! Для себя – белые, для тещи – ядовитые! – зазывала круглолицая девушка с длинными русыми косами до бедер, держа вязанки сушеных грибов.
Впереди сверкнула кираса стражника, я обомлела, но поборола желание бежать и зашагала за Арлито. Не нервничать, не смотреть ему в глаза, на товар смотреть.
– Сыр, лучший сыр! Козий и коровий! Покупаем сыр!
Я остановила Арлито, потянув за кафтан, кивнула на пышную, румяную торговку сырами, которая расплылась в улыбке, встала с деревяшки, заменяющей стул, вытерла руки о передник и протянула желтую головку:
– Пробуйте, не пожалеете!
Арлито кивнул, и я спросила:
– Сколько?
Торговка просканировала меня взглядом, оценивая платежеспособность, и выдала:
– Три о.
– Две, – сказал Арлито. – Иначе не берем.
– За две о есть этот, поменьше. – Она отвернулась, вынула из корзины другой кусок, но Арлито скривился, сделал вид, что уходит, и она сдалась: – Хорошо, две о.
